Опять 25

Сегодня утром проснулись в новом качестве: у нас с Наташкой серебряная свадьба. 
…
Тот самый момент, когда не знаешь, что и сказать. 
…
В годы юности мне казалось, что серебряная свадьба это что-то про бабушек и дедушек: сложно представить в 20 лет, что можно прожить в браке дольше, чем ты живешь до сей поры. Потом, правда, серебряная свадьба моих дяди и тети, Валеры и Нади Хузеевых внесла некоторое смущение в эту стройную картину — они были вполне еще молоды. Но, тем не менее, это все еще была не моя история. Да, конечно, уже прошло сначала 15 лет, потом 20 да и что-то подсказывало, что если в прошлом году нам исполнилось 24 года, то в этом будет 25. Что ж, привет, новые мы, прожившие вместе больше времени, чем врозь.
…
У нас в браке было, наверное, все, что можно себе представить. Прежде всего, десять лет, собственно, до брака. Дружеские гонки по школе в четвертом классе, провожалки до подъезда, рэндзю и «Быки и коровы» на четвертой парте у окна, прямо во время уроков, десятки часов, нагулянных по городу, мороженки в первом кооперативном кафе на Кирова, рядом с «Букинистом», первый поцелуй в «Юном строителе», под сосной у пятого корпуса, трепет первых прикосновений… Мы даже разбежались на полгода в десятом классе и только на выпускном, вдруг ошеломленный, я опять увидел свою девушку — ах, какое хулиганское на ней было платье — и мы катались по ночной Кузне, а уже через пару дней я звоню ей: — Давай погуляем? 
— Давай — отвечает мне она, улыбаясь. Нет, я не вижу эту улыбку, но почему-то в ней не сомневаюсь.
Потом год я в Томске: письма друг другу, еще те самые, настоящие, ручкой по бумаге; звонок по межгороду — 15 копеек за минуту и очередь на почтамте. При первой возможности лечу домой. Летом едем вместе в Питер, потом, в следующем году, в Анапу; ролевые игры, студенчество, работа, но все время рядом, рядом, рядом… 
И, вдруг, Ната отвлекается от наших отношений. Ревность, в подавленном гневе раздавленная ручка от двери; разговариваем бесконечно и мы опять вместе.
Нам 20 лет, я делаю предложение своей будущей жене: «Слушай, давай уже до ЗАГСа дойдем в конце концов?». На что моя любимая ничтоже сумняшеся ответила: «А давай прямо сегодня». И мы пошли, вот прямо сегодня, юные идиоты, без сомнений и паспортов. Конечно же, пришлось идти во второй раз, уже с паспортами. А мне еще пришлось этот паспорт получить, ведь у меня его уперли в Анапе полтора года тому назад и до этого он был как-то не нужен.
Свадьба, ящик грузинского коньяка — последнюю бутылку мы с Женькой Клочихиным допьем, когда родится Даник — четыре или пять палок редчайшего тогда карбоната, друзья, мама и папа вместе. Первую брачную ночь мы провели, гоняя комаров, поналетевших в квартиру; потом, только все утихомирилось, позвонила мама одного из друзей в попытках найти у нас своего сына (вот что у человека в голове было, страшно подумать); утром: «И что поменялось?»
Карбонат мы, тихо ненавидя, доедали две недели.
А дальше целая жизнь…
Ната доучивается на пятом курсе, я работаю, страшно сказать, на шахте, потом в котельной КМК. Ждем Даника и я, изводя все свои талоны на питание, таскаю из заводской столовки апельсины килограммами, вот почему-то они там были, а во всем городе — нет, и жена тут же их уничтожает в неимоверных количествах. Готовлю куриные окорочка, пока мое солнце дышит в форточку — токсикоз. 
Родился Даник — невероятное ощущение новой жизни, к которой ты причастен. 
У Наташки дипломирование, а я с двухнедельным сыном на руках жду, когда она вернется с заседания комиссии. Ура! Сдались!
Вторая половина девяностых. Трудные, но свободные и счастливые годы.
Поездки в Новосибирск за едой, памперсами, книжками и компьютерными деталями. Работаем в школе, сначала Ната, потом и я присоединился.
Я учусь, наконец-то заканчиваю ВУЗ, но юристом работать не тянет, продолжаю жить в школе. Параллельно работаю у любимых книжников. Надеевы и «Сократ» — от первого закутка в краеведческом музее до сети книжных магазинов — а я рядом и тоже, кажется, немного причастен. 
В 2005 чуть не разбежались. И опять разговариваем бесконечно; тогда же пришло понимание, что, вне зависимости от того, что у нас происходит, ближе друг другу чем мы стать невозможно ни с кем более. Преодолели. А наши отношения обрели второе дыхание.
Ухожу в новую для себя профессиональную область. И вот вроде случай вел, но именно Наташа в газете, которую совсем уже выбрасывать собралась, вычитала объявление о поиске аналитика в Новокузнецке и тут же мне притащила ее. Ощущение, будто нашли жизнь на Марсе — в Новокузнецке кто-то пишет софт! Да еще и на всю страну! Вот это да!
Родился Яшка — невероятный сгусток нежности, пришедший словно для того, чтобы напомнить нам, что такое беззаветная, не рассуждающая любовь. Удивительно внешне похожий на Даньку и совершенно не похожий на него характером.
В нашей жизни появляется театр: Седьмое утро, пять лет музыки, репетиций, спектаклей и счастья. 
«Десять заповедей» и мой Моисей, неистовый, верующий в справедливость, нравственную чистоту, правду. И мне нужно быть предельно честным, по-другому эту роль не спеть. Наташина Йокабед — символ материнской любви и самоотверженности, необычайной нравственной силы.
Потом «Ромео и Джульетта» — любимейший спектакль, накал, боль, ярчайшее сценическое представление.
С «Графом Монте-Кристо» едем в Израиль на гастроли, я играю редкую сволочь: Вильфора. Жуткий момент на одном из первых спектаклей в Кемерово, когда опоздал выйти на сцену, останется со мной до конца жизни.
Даник доучился, блестяще сдал ЕГЭ. Вместе едем в Питер поступать — сложное время для него и для нас.
Играем наш последний спектакль, в который вложено максимум сил, для которого я собираю музыку не только для всех номеров, но и всю звучащую в фоне. Переслушаны десятки композиций Моцарта, спета самая сильная роль — Сальери. А Наташа поет Lacrimosa…
Переезд в Москву. Неделю я один живу в этом Вавилоне и в истерике звоню жене: «Приезжай срочно, я сдохну без тебя». Бросив все, в день уволившись, схватив в охапку, нет, не детей, а мою любимую кастрюлю, она была в Москве через два дня. Детей и кошек перевезем, когда чуть обустроимся.
Tempus fugit.
Меняются места работы. Уехал в Израиль старший сын. Младший перешел в среднюю школу. 
А мы сегодня, как 25 лет тому назад, проснувшись, поворачиваемся друг к другу: «И что изменилось?»
А ничего. Мы так же молоды, любимы, и вся жизнь у нас впереди, а еще мы поедем, наконец, в свадебное путешествие, которое не случилось у нас 25 лет тому назад.
Мы прожили вместе двадцать пять лет.  
Теперь у меня и моей девочки впереди полтинник.